По зову сердца

В кардиохирургическом отделении Мангистауской областной больницы успешно прооперировали 51-летнюю жительницу г. Актау с новообразованием размером 4,5*7 сантиметров в сердце и провели пластику митрального клапана. Операцию, которая длилась 3,5 часа, провел руководитель кардиохирургического центра Мангистауской областной больницы Женис Козыбаев.

Человеческое сердце… Какое оно? Что значит – держать сердце человека в руках? Об этом мы поговорили сЖенисом Козыбаевым, ведущим кардиохирургом области, через руки которого прошло более двух тысяч человеческих сердец, в том числе и сердца новорожденных детей, которые после успешно проведенных операций получили шанс на выздоровление и полноценную жизнь.

– Женис Болатович, почему вы выбрали кардиохирургию? Ведь это сопряжено с огромным риском, тем более, если говорить о детской кардиохирургии. Вы любитель экстрима? – Есть выражение Юрия Владимировича Пя, моего наставника и кардиохирурга от Бога: «Кардиохирургия – это корона всей хирургии, а детская кардиохирургия – бриллиант в этой короне». Кардиохирурги никогда не ставят себя выше других врачей. Ни в коем случае. Но мы имеем дело с сердцем человека, а это – огромная ответственность. После окончания Карагандинского медицинского университета я работал врачом-хирургом в отделении общей хирургии Карагандинской областной больницы, вырезал аппендицит, грыжу и т.д. и могу сказать, что человек может прожить с одной почкой, с одним легким, с половиной печени, с одной рукой, ногой, может прожить без части желудка, кишечника, даже мозга, но без сердца человек не проживет. Меня кардиохирургия привлекает еще и тем, что кардиохирург объединяет в себе и кардиолога, и хирурга, и ревматолога, и реаниматолога, и анестезиолога. К тому же в хирургии после грамотно проведенной операции мы можем сразу видеть результаты своего труда в отличие от терапевтов и других врачей. Мы понимаем, что проводя операцию, делаем больно пациенту. Но это для того, чтобы ему стало лучше. Мы возвращаем ему утраченное здоровье. Наверное, этим и привлекает хирургия.

– Вы помните свою первую самостоятельную операцию? И что это такое – держать сердце человека в своих руках?

– Свою первую операцию, которую я сделал в 2008 году в Москве под руководством Константина Валентиновича Шаталова, я помню до мельчайших подробностей. Поясню: два года я учился и стажировался по программе «Болашак» в научном центре сердечно-сосудистой хирургии имени А.Н.Бакулева в отделении неотложной кардиохирургии детей раннего возраста у профессора Константина Валентиновича Шаталова. Это первый мой учитель, раскрывший мне глаза на кардиохирургию. Именно тогда я заново после университета сел за учебники и начал изучать кардиохирургию. А первая операция – легирование открытого артериального протока у полуторагодовалого малыша. Это был очень тяжелый пациент: в свои полтора года он перенес восемь клинических смертей, у него был синдром Дауна и сопутствующая тяжелая легочная патология. Первая моя мысль была, когда я ознакомился с историей болезни ребенка и увидел малыша, отказаться от операции. Но почему-то на вопрос Константина Валентиновича: «Будешь оперировать ребенка?» я ответил утвердительно. Операция, которая длилась час, для меня показалась вечностью. Меня, конечно же, подстраховывали мои наставники, но во время операции я ловил себя на мысли, что больше оперировать не буду. Вообще у меня было непреодолимое желание бросить все и сбежать из операционной. Но, к счастью, операция завершилась благополучно. Но до сих пор, вспоминая свою первую операцию, я как будто заново переживаю состояние какого-то ступора и шока. Затем, перед отъездом домой в Казахстан, я спросил у Константина Валентиновича, почему он предложил мне, начинающему кардиохирургу, оперировать такого тяжелого пациента. На что мой наставник ответил, что в кардиохирургии легких операций не бывает, а пациентов не выбирают, и хирург должен быть психологически к этому готов, иначе в кардиохирургии он как врач не состоится. Эти слова Константина Валентиновича я запомнил на всю жизнь и повторяю теперь своим начинающим коллегам.

– Как реализуется в кардиохирургии основной принцип врача «Не навреди»

– У хирургов есть такое высказывание: «Великий хирург не тот, кто блестяще сделал операцию, а тот, кто отказался от ненужной операции». Самое главное понять – нужна ли данному пациенту в данный момент данная операция? Может быть, пациент не нуждается в операции, или эту операцию нужно сделать чуть позже, а может быть она ему уже не нужна, а делать операцию ради операции это уже не профессионально, да и смысла не имеет. Что значит принцип «Не навреди» во время операции? Я помню, когда мы делали операцию по протезированию артального клапана, то у пациента во время операции была обнаружена аневризма восходящей части аорты. А у нас на тот момент не было расходного материала, чтобы протезировать восходящую часть аорты, которая была больших размеров. Можно было, конечно, сделать протезирование артального клапана, как планировалось и на этом операцию завершить. Но все мы прекрасно понимали, что это не облегчит страдания пациента, так как необходимо протезирование и восходящей части аорты. Поэтому мы не стали дальше проводить операцию, вывезли пациента в реанимацию, объяснили ему и родственникам возникшую ситуацию и по линии санитарной авиации отправили в Астану, где его благополучно прооперировали. То есть на тот момент, нам надо было решить: надо делать ему в условиях нашей клиники операцию или нет? Мы выбрали правильный вариант и не стали рисковать жизнью и здоровьем пациента. Вот в этом, я считаю, и заключается принцип врача «Не навреди».

– Говорят, хирург как сапер, ошибается только один раз. Но, если сапер ошибается только один раз в своей жизни, то хирург ошибается в чужой жизни. Каковы Ваши действия, если в ходе операции вдруг выявилась сопутствующая патология?

– Во-первых, должен быть четко продуманный план операции. Врач, отправляясь в операционную, должен знать, какие результаты он ждет от оперативного вмешательства. Конечно, стопроцентно все предусмотреть невозможно, и бывают ситуации, которые выходят за рамки запланированного хода операции. Но такие ситуации при четком планировании операции и правильной постановке диагноза обычно сведены к минимуму. А если и возникают, то все зависит от того, как врач оценивает сложность возникшей ситуации и от его наработанного опыта. Нужно работать четко, быстро, и самое главное – не впадать в панику. Иначе всей группе, работающей в связке в одной операционной, как цепная реакция может передаться твое волнение. Поэтому необходимо сохранять выдержку и самообладание. На нас, хирургах, лежит огромная ответственность. Одно неверное движение хирурга может привести к необратимым последствиям. В наших руках жизнь человека, и мы это осознаем.

Когда я после окончания клинической ординатуры в научном центре сердечно-сосудистой хирургии имени А.Н.Бакулева в Москве, приехал в Астану и работал в Национальном научно-медицинском центре, то при возникновении трудных ситуаций во время операций, рядом всегда был Юрий Владимирович Пя, который либо подсказывал, что нужно делать, либо сам показывал, как нужно это делать. И таким образом, направлял в нужное русло весь ход операции, и все завершалось благополучно. Мне, конечно, крупно повезло, что моим наставником в Астане был Юрий Владимирович. Именно он «поставил» мне руки и отшлифовал мою технику. В Актау, когда возникают подобные ситуации, я просто делаю, как учил Юрий Владимирович.

– Что чувствует хирург после операции с летальным исходом Какая психологическая помощь оказывается врачам в таких случаях?

– Когда выходишь из операционной, оставив на столе пациента, которому ты не смог помочь… этого состояния не пожелаешь и врагу. Смысла не видишь ни в своей жизни, ни в своей профессии. Но самое страшное – это сообщить о смерти ребенка матери. Потом ее полный боли и отчаяния взгляд преследует тебя всю жизнь. Первое, что хочешь сделать – это забиться в угол, и чтобы тебя никто не трогал. Чувствуешь себя полным ничтожеством. И, мне кажется, все врачи-хирурги после летального исхода во время операции проходят три стадии самобичевания: зачем я пошел на эту операцию? Зачем я стал врачом? Зачем меня мама родила на этот свет? Затем прокручиваешь в голове весь ход операции, пересматриваешь историю болезни, то есть идет долгая и скурпулезная работа над ошибками. Но, к сожалению, от ошибок никто не застрахован. Не ошибается тот, кто не работает. Врачебные ошибки случаются не только в нашей стране, но и в тех европейских странах, где медицина находится на очень высоком уровне. Для хирурга каждая операция, независимо от опыта и стажа работы, это огромный стресс, не говоря уже об операциях с неблагоприятным исходом. Привыкнуть к летальным исходам невозможно. Мы с этим и живем. Как врачи выходят из этой ситуации? Я думаю, каждый врач сам выбирается из этой ситуации. К сожалению, у нас не предусмотрена система психологической помощи врачам. Я знакомился с опытом работы коллег из Австрии, Испании, Италии. У них предусмотрен протокол операции. После летального случая, когда идет разбор действий медперсонала, смотрят в первую очередь протокол, и если врач все делал по протоколу, то разбирательство по данному делу прекращается, так как вины врача здесь нет. И вопросов к нему не возникает, так как он сделал все возможное на тот момент. А если он отошел от протокола, то идет полный разбор полетов. Если действия врача комиссией будут признаны правомочными, то вопросов к нему опять же не возникает. А если действия врача будут признаны неправомочными, то тогда идут судебные разбирательства с клиникой. То есть действующая законодательно-правовая база в этих странах исключает уголовное преследование медработников.

– Что помогает вам принять правильное решение в трудной ситуации, как в жизненной, так и в профессиональной?

– Я в таких ситуациях веду мысленный диалог со своей мамой. Она, к сожалению, рано покинула нас. Ей было всего 46 лет. Но мы с ней всегда были близки по духу, я ее очень люблю и уважаю. Поэтому, когда я не знаю, как поступить, всегда обращаюсь мысленно к маме.

– Как вы воспринимаете критику в свой адрес в профессиональном плане?

–Смотря, кто и как критикует. Если это мои учителя и коллеги, то я, конечно же, с большим вниманием к этому отношусь и делаю для себя соответствующие выводы и провожу работу над своими ошибками. А если это люди, никакого отношения к кардиохирургии не имеют, то я считаю, что здесь идет критика ради критики, и всерьез это не воспринимаю. Как говорится, собаки лают, а караван идет.

– Сейчас вы можете сказать, что у вас есть команда?

Да, однозначно, команда есть, и это радует всех нас. Сегодня молодые хирурги нашего кардиоцентра делают самостоятельно операции любой сложности. Сейчас я только наблюдаю за ходом операции со стороны, то есть мое присутствие на операции минимально. Есть такое крылатое выражение у хирургов: любой процесс жизнеспособен, если ты в нем уже не участвуешь. Я полностью полагаюсь на своих молодых коллег, и честно говоря, немного заскучал, занимаясь на данный момент больше административной деятельностью. Когда приезжаю в Астану и вижу, какие операции делают коллеги, то хочется двигаться вперед.

– Если обратно вернуться в то время, когда после окончания школы вы выбирали профессию, повторили бы этот путь?

– Да, скорее всего. Я бы все равно стал врачом. Большую роль в выборе профессии сыграла моя мама. Она всегда хотела видеть меня врачом. Это была ее мечта. И я после окончания школы поступил в Карагандинский медицинский университет по настоянию мамы, так как всегда прислушивался к ее мнению.

– Ваша формула успеха.

Моя формула успеха, наверное, заключается в аббревиатуре ТТТ – терпение, труд, требовательность. На сегодняшний день я могу сказать, что на меня ничего и никогда в готовом виде с неба не падало. Я даже в лотерею ни разу не выиграл. То, чего я достиг сегодня – это результат упорного труда и хорошего пинка сзади, который я в свое время получал от родителей и учителей и за что им бесконечно благодарен. Я считаю, что в жизни много непростых моментов, но надо преодолевать трудности и идти вперед.

– Вы счастливый человек?

– Говорят, счастье – это, когда есть, что делать, кого любить и на кого надеяться. У меня семья, трое детей, в которых смысл всей моей жизни. У меня есть любимое дело – моя профессия, есть ученики. Впереди много профессиональных планов, есть огромное желание двигать вперед науку. То есть планов много. Кардиохирургия в Казахстане идет вперед семимильными шаги, поэтому у нас впереди – огромное поле деятельности.

– Что вы чувствуете когда «запускаете» человеческое сердце во время операции?

– Огромное облегчение. Значит, наша команда сделала все правильно, и мы спасли жизнь человеку.

– Спасибо за беседу.

Справочно:

Козыбаев Женис Болатович родился в 1977г. в г. Караганда. После окончания в 2004 г. Карагандинского медицинского университета работал врачом-хирургом в отделении общей хирургии Карагандинской областной больницы.

2006-2008 гг. – стажировкапо программе «Болашак» в научном центре сердечно-сосудистой хирургии имени А.Н.Бакулева в отделении неотложной кардиохирургии детей раннего возраста у профессора Константина Валентиновича Шаталова.

2008-2012 гг. – работал в кардиохирургическом отделении в Национальном научно-медицинском центре под руководством Юрия Владимировича Пя.

С 2012 г. – руководитель кардиохирургического центра Мангистауской областной больницы.