Жили в Ростове Витя Черевичкин и Толя Пучков…

Житель нашего города Анатолий Пучков, уроженец Ростова-на-Дону, в годы войны был таким же отчаянным пацаном, как и Витя Черевичкин, зверски убитый фашистами в оккупированном Ростове. Судьба оказалась благосклонной к Толе Пучкову: в одну из немецких оккупаций его поймали за стихи, написанные им о горькой судьбе ребят, которых сгоняют на работы в Германию, но по счастливой случайности Толя избежал участи своего сверстника…

– Мне было 13 лет, когда началась война. Мы жили в Ростове, отец был директором пригородного хозяйства завода «Россельмаш», избирался депутатом городского совета. Мать умерла, когда мне было 7 лет. 1 сентября 1941 года мы, подростки, вместо того, чтобы сесть за парты, были посланы копать рвы и окопы вокруг города. Здесь проходил очень важный Азово-Черноморский пояс для сдерживания врага на Кавказ. Кроме копания рвов и окопов, занимались обустройством окопов и землянок бревнами, делали макеты танков из фанеры. Первый раз Красная Армия оставила город 20 ноября 1941 года, но буквально через неделю отбила его у немцев. Над нами иногда пролетали немецкие самолеты, сбрасывали листовки. Текст был такой: «Не копайте ямочки, наши танки придут и засыплют ваши ямочки», – вспоминает Анатолий Александрович.

Ростов оставался советским до июля 1942 года, когда после провала наступления Красной Армии под Харьковым немецкое командование начало наступление на Кубань и Кавказ 24 июля  1942 года в Ростов вошла 17-я армия  вермахта. На этот раз советские войска не смогли оказать врагу должного сопротивления, и город был сдан нацистам во второй раз…

– Когда немцы зашли в город в первый раз, они везде развесили обращение к жителям Ростова-на-Дону. Фашисты писали: «Уважаемые донские казаки, жители города и области! Поздравляем вас с освобождением солдатами фюрера от гнета коммунистов!». Общество раздвоилось: одни перешли на сторону немцев, другие остались верны коммунистам. Были страшны обе оккупации. Весь сброд – бандиты записались в полицаи и активно помогали немцам, выслуживались перед ними. Люди ходили как тени, ростовчане были в полной информационной изоляции. Немцы писали, что взяты важные советские города, но среди горожан распространялись от руки написанные листовочки, где передавались весточки с фронтов. Я помню одно такое письмецо: «Не верьте гитлеровцам! Сталинград борется!». Эти листовки поднимали дух ростовчан. Немецкое командование приказало сдать всем жителям радиоприемники и уничтожить домашних голубей. Не подчинился приказу гитлеровцев отчаянный подросток Витя Черевичкин: он скрывал своих голубей 28 ноября 1941 года немцы застали его выпускающим нескольких голубей у здания, в котором размещался штаб, и обнаружили в сарае во дворе его дома голубятню. После допросов и пыток схваченного подростка обвинили в пособничестве Красной Армии, вывели в парк имени Фрунзе и расстреляли. Всего одного дня не хватило Вите… – вспоминает с грустью ветеран.

В тот же день немцы были выбиты из города в результате успешного контрнаступления частей Юго-Западного фронта.  Тело Виктора Черевичкина было захоронено в одной из братских могил вместе с красноармейцами и жителями города, убитыми оккупантами. Существуют предположения, что действия Виктора Черевичкина, выпускавшего голубей в небо занятого врагом города, имели целью подачу сигнала советской авиации, либо что скрываемые им птицы предназначались для отправки сообщений  за линию фронта. Хотя объективного подтверждения этому нет, сам поступок подростка, убитого за отказ подчиниться требованиям оккупантов, сделал его известным далеко за пределами города, о чём свидетельствует широкое распространение в послевоенное время народной песни «Жил в Ростове Витя Черевичкин».

В том, что Витя выполнял поручения советской разведки, даже сомневаться не надо, утверждает Анатолий Александрович:

– Подростки были отчаянные, ничего не боялись. Мы везде лазили, высматривали, чем занимаются оккупанты. Помню, как немцы сносили памятник Кирову. В этом активно участвовали полицаи. Фотографию разместила газета гитлеровцев «Голос освобожденного Ростова», под снимком была надпись: «Русские Пети снимают свои святыни». Видели много ужасов – как расстреляли сто человек наших за то, что партизанка убила немецкого офицера. Или как издевались над русскими пленными. Помню, как утром 7 ноября 1942 года ростовчане на стенах домов обнаружили надписи, размашисто написанные краской: «Не верьте немцам! Сталинград не пал! Ростов мы освободим!».

Однажды я попал в немецкую тюрьму из-за написанного перед этим стихотворения:

Раскинулись рельсы далеко,

На них эшелоны стоят.

Отправляют наших ребят,

В Германию свой век коротать.

Прощайте, тенистые парки Ростова!

Нам больше в них не бывать…

По чьему-то доносу меня за эти стихи посадили в тюрьму. Народу в ней было много. Меня продержали несколько дней, да и отпустили, видимо, не найдя в моих стихах особой крамолы…

Город был окончательно занят Красной Армией 14 февраля 1943 года  в результате планового отступления вермахта на линию обороны  Миус-фронт.  Когда в город вошла Красная Армия, то им представилась ужасающая картина. То, что увидели здесь освободители – потрясло. Фотографии множества трупов расстрелянных людей публиковали все советские газеты. Сюда приехали военные корреспонденты, чтобы донести до людей зверства немцев. Вот как писал об этом батальонный комиссар В. Козлов в одной из центральных газет: «Со слов жителей можно восстановить чудовищную картину зверских преступлений гитлеровцев в городе. В школе на 36­-й линии немецкие оккупанты замучили множество советских людей. Заходим во двор школы. Глазам открывается страшное зрелище. Здесь нагромождена гора трупов. Они изуродованы до неузнаваемости. У многих выколоты глаза, размозжены черепа, отрублены руки и ноги.
Среди этого жуткого кладбища бродят женщины, дети и старики, разыскивая своих близких. Большинство замученных во дворе школы – рабочие заводов Ростсельмаша, «Красное знамя» и других. Велик счет преступлений гитлеровских извергов. В первые же часы своего пребывания в городе они схватили первых попавшихся жителей – тридцать девять человек, отвезли их на армянское кладбище и там расстреляли. На углу 40-­й линии и улицы Мурлычевского группа фашистов открыла огонь по очереди за хлебом и убила 43 стариков, женщин и детей.
Идем по городу и видим, что немцы сделали все, чтобы превратить его в один мрачный застенок, в ад. Вот Первая советская улица. Возле полусожженного дома № 28 лежат двадцать три трупа. Очевидцы рассказывают, что, когда немцы подожгли этот дом, его обитатели выскочили на улицу. Гитлеровцы стреляли по ним из автоматов, и люди падали, как подкошенные, на пороге своего жилища».

– Город был освобожден уже окончательно. Он был в руинах. Только за первую оккупацию, когда Ростов всего несколько дней находился в руках фашистов, за этот короткий срок гитлеровцы успели разрушить и разграбить его. 100 крупнейших зданий, в том числе здания радиоцентра, финансово-экономического института, Института инженеров железнодорожного транспорта, были разрушены или сгорели. Были выведены из строя электрохозяйство, водопровод, канализация и городской транспорт, нацисты разграбили базы, склады, магазины. Трудящиеся города по призыву городского комитета партии приступили к ликвидации последствий немецкой оккупации. Через несколько дней были восстановлены энергетическое хозяйство города и водопровод, возобновилась работа многих предприятий. При немцах железные дороги были заменены на узкие рельсы, их опять заменили на наши, широкие. В Ростов стали прибывать токарные станки, все, кто держался на ногах, были на этих разгрузках. Приехали рабочие с Урала, стали учить работать на станках, которые стояли на открытом воздухе. К станкам встали матери, жены, сестры, дети ушедших на фронт. Бывало, стоишь, на морозе, ветру, и точишь деталь для снаряда. Все работали на оборону, – вспоминает Анатолий Александрович. – После войны в городе развелось много беспризорщины, подростки объединялись в банды. Правительство сразу же отреагировало на это явление. По приказу Сталина их собрали в одной из общественных бань и стали разбираться буквально с каждым: «Где родители? Где родные? Чем занимаешься?». Выясняли все подробности, все записывали. Затем подростков распределяли в нахимовские и суворовские, ремесленные училища. Когда подошло время идти в армию, нас, призывников, находившихся в оккупации, очень тщательно проверяли. Приглашали в КГБ, задавали один вопрос: «Почему тебя не угнали в Германию?». Фильтр я прошел, и меня забрали на 3,5 года в армию. Служил я в ГУЛАГ-е.

Вспоминая те тяжелые военные годы, ветеран рассказал об одном случае, который, безусловно, характеризует его как смелого и мужественного человека. Любящий с рождения справедливость Толя, не побоялся написать письмо, кому бы вы думали? Самому Сталину.

– В марте 1943 года, после освобождения города Красной Армией, я написал письмо товарищу Сталину. Поводом к обращению стал случай с одним инвалидом. Это был безногий краснодеревщик, который жил в нашем дворе. Чтобы получать пенсию по инвалидности, надо было ежеквартально отмечаться в собесе. У него не было коляски, и ездить в собес на отметку для него было целой историей. Я пошел в собес и объяснил, что, дескать, этот инвалид не может к вам приехать, не могли бы вы сами поехать к нему домой. На что услышал ответ: «Я что ли его на войну посылал?». Его хладнокровный и безучастный ответ меня сильно задел. Тогда я решил написать письмо самому Сталину. На почте письмо у меня не приняли, а я подрабатывал на почте и знал, что есть специальные почтовые вагоны. Не поленился, пошел на вокзал, нашел почтовый вагон «Ростов-Москва», взял письмо и сунул его в какую-то щель. Прошло некоторое время. Однажды со двора слышу взбудораженные голоса женщин. Говорят, что, дескать, приехали какие-то люди из Москвы, соседу-инвалиду вручили коляску. Позже выяснилось, что того собесовского работника уволили с работы…

В 60-е годы Ростов уже был полностью отстроен. Анатолий Пучков к этому времени работал в строительном управлении. Однажды начальник управления Георгий Трилисов предложил своему подопечному махнуть на комсомольскую стройку на Мангышлак. Предложение было заманчивое. Край неведомый, но перспективный, как ему объяснили. Романтическая мечта быть одним из первых не заставила Анатолия долго раздумывать. Видевшему подростком войну молодому человеку рисковать было не впервой. Он и не предполагал тогда, что с этим краем свяжет свою судьбу навсегда. Анатолий Пучков всю свою жизнь до выхода на пенсию проработал на самых ответственных производственных участках Мангышлака – строил жилье, обустраивал нефтегазовые месторождения Каражанбас и Каламкас. На заслуженный отдых вышел в 1988 году. Сегодня живет в Актау в окружении детей и внуков.

– Не дай Бог тех ужасов, которые мое поколение видело в войну! Пусть в нашей стране царит мир и покой! – сказал на прощание Анатолий Александрович Пучков – боец, ветеран тыла и труда, патриот, борец за справедливость, и просто замечательный человек.